Самое сложное в воспитании Волчонка было приучить его к питанию при помощи приборов, использованию мыла и общению с людьми. Но к сожалению, полностью поменять его отношение к людям я так и не смог. Он жил в своём мирке по своим законам, у него была своя мораль и устои. Он мог часами раздумывать над чем-то, потом записать это в тетрадь и считал обязательным перечитать запись, чтобы удостовериться всё ли верно подмечено. У него был совсем не детский характер: питал недоверие к людям, не любил шум и разговаривать по пустякам, любил читать.
Его нелюбовь к людям я понял сразу. В первый день, когда он пришёл в мою квартиру, он с опаской глядел на меня. Когда я отправил его в ванную купаться, я услышал плач. Забежал в уборную и понял в чём дело: Волчонок намылил увеченное тело и еще не зажившие раны сильно щипали.
- Что это? – спросил я, указывая на шрамы и ссадины.
- Это общественное мнение, - всхлипывая ответил мальчик.
- Поясни, - строго сказал я.
- Ну вот этот шрам – напоминание о том, что нельзя спать в подъездах, этот синяк – нельзя спрашивать у прохожих время, эти свежие ссадины – нельзя гладить чужих собак...
- Почему же общественное мнение? – перебил его я.
- У современного общества свое мнение, которое оно старается навязать тем, кто находится вне его. Нельзя прилюдно рассуждать о Боге, выражать свои мысли по поводу научных теорий, нельзя жить на улице и каждый должен думать, что Маяковский писал бред,- с грустью сказал Волчонок.
От его слов у меня побежали мурашки. Я понял, что передо мной стоит не просто наивный ребёнок. В его голове происходили невероятные умозаключения, он гениален для своих лет и слишком хорошо понимает этот мир.
- Ты бы хотел стать частью этого общества? Ты хочешь, чтобы тебя приняли? – спросил я.
- Не знаю. Наверное я никогда не смогу стать его частью. У меня совершенно противоположные мнения и другие ценности. Если бы я стал частью общества, я бы захотел его изменить, - задумчиво произнёс Волчонок, а потом добавил, - и сделал бы для этого всё, что в моих силах.
Этот ребёнок живет в идеальном мире, мире, который он создал в своей голове. От этого ему очень больно. Нужно видеть, с каким состраданием он относится к людям, чтобы понять это. Этим он действительно похож на собаку: сколько раз его не били, сколько раз ему не причиняли зла, он верит и надеется, что это общество еще можно спасти. Ну и кто опаснее – одиночки для общества или общество для одиночек? Я не могу сейчас сказать точно кто кого из нас воспитывал: Волчонок меня или я Волчонка. Каждый день он открывал новую занавесу его мира, и каждый день я учился чему-то новому. Не хватит жизни, чтобы изучить всех тонкостей его сознания. Вот и мне не хватило жизни, чтобы понять этот мир и людей так, как понял он.
Самый первый урок, который я усвоил, живя с ним под одной крышей – вести записи. Обычный дневник мне помог усвоить каждый урок, который я получал каждый день. Эти записи, как ссадины и шрамы на теле Волчонка. Когда их читаешь снова и снова, ощущаешь боль, которую ощущал в тот день, вспоминаешь детали и в конце концов снова усваиваешь прошлый урок. Это как конспекты, которые мы писали на парах в университете. Мне было не просто, но оно того стоило. Сейчас я понимаю, что прожил свою жизнь не зря. У меня есть жена, дети и даже внуки, но именно Волчонок для меня остался главным человеком и учителем. Его школа жизни не повторима и преподаёт такие уроки, которые остаются в голове и сердце до последней минуты.
Я вёл собственный дневник, но не читал дневник Волчонка вплоть до его последнего дня. Он хотел всегда издать инструкцию не только для людей вне общества, методичку для волчат и изгоев общества, а энциклопедию и путеводитель для тех, кто сталкивается с жизненными трудностями. В силу некоторых обстоятельств я решил исполнить его мечту и объединить наши с ним труды в единый справочник.
